Предсказания о скорой кончине мэйнфреймов не сбываются

Например, некоторые из хоторнских исследователей обнаружили, что социальные нормы не позволяют работнику делать намного больше по сравнению с другими членами группы. Короче, полученные результаты вовсе не сводятся к поверхностному выводу, будто можно добиться роста производительности труда, если проявить внимание к людям.

В целом, однако, верно, что хоторнские эксперименты вызвали прорыв в понимании того факта, что рабочее место представляет собой социальную систему. После них менеджеры стали лучше сознавать, что было бы ошибкой рассматривать рабочего лишь в качестве одного из элементов процесса и пытаться оптимизировать процесс только с помощью технических средств, как предлагали такие практики, как Фредерик Тэйлор, в конце 1890-х и начале 1900-х гг.

Попытки применения “научного управления”, предпринимавшиеся Тэйлором и другими, были эффективны, когда требовалось побудить рабочих добывать больше угля или даже собирать больше электрических реле, но при выполнении более сложных работ у них было меньше шансов достичь хороших результатов.

Это подводит меня к предмету данной колонки: возрождению мэйнфреймов. Хотя здесь нет очевидной связи, но хоторнские эксперименты представляются мне недостающим звеном, которое объясняет, почему все решили, будто мэйнфреймам предназначено отправиться на свалку металлолома.

В области мэйнфремов сегодня происходят удивительные вещи. Если бы подобное наблюдалось в 1991 г., возможно, в то время не появились бы предсказания типа “последний мэйнфрейм будет отключен в ближайшие пять лет”, как утверждал один бывший ученый муж, а ныне владелец венчурного фонда Стюарт Олсоп.

В 1996 г. Олсоп имел мужество признать: “Я вынужден согласиться, что придется иметь дело с мэйнфреймами до конца моих дней”. Тем не менее он добавил: “Но я по-прежнему думаю, что мэйнфреймы в конечном итоге исчезнут”.

Фактически Олсоп разделил не только мое мнение, но и мнение членов наблюдательного совета корпоративных партнеров eWeek, которые в ходе проведенного в июне круглого стола рассказали, что мэйнфреймы не просто живы, а привлекают растущее внимание лучших выпускников университетов, специализирующихся в области ИТ.

Ресурсные вычисления (utility computing), аппаратная виртуализация, самовосстанавливающиеся системы и синергическое сочетание мощных средств поиска и добычи данных — вот те вещи, которые можно реализовать с помощью крупномасштабных систем. Проблемы подобных систем по существу присущи сложным машинным комплексам и их функционированию, а отдача — такая же, как при радикальном сокращении человеко-часов, затрачиваемых на единицу производительности информационных систем.

Вопрос заключается в том, почему вдруг положение вещей стало видеться иначе? Почему стало модным считать (уповая на возможность реализовать с помощью ПК независимую работу мысли и развертывание творческого потенциала человека и прогнозируя перспективы роста производительности ПК в соответствии с законом Мура), что персональные компьютеры являются основным средством решения любых серьезных задач в будущем?

Я предполагаю, что это явилось результатом существовавшего до хоторнских экспериментов смешения технических и социальных аспектов. Когда ПК был дорогостоящей новинкой, на переднем крае вызванной им революции могли находиться только люди, готовые преодолевать трудности и вкладывать средства в развитие новых возможностей. В первые годы своего существования ПК были великолепны, потому что великолепно было первое поколение людей, работавших с с ними. Но по мере того как пользователи ПК стали все меньше отличаться от прочих людей, оборотная сторона ПК — его потребность в дорогостоящем обслуживании — становилась все более очевидной.

Мэйнфреймы сейчас лучше, чем когда-либо прежде, но необходимо новое поколение талантливых людей, чтобы максимально использовать все их возможности. Достоинства любого инструмента не могут быть выше достоинств привлеченных им талантливых людей. 

C редактором отдела технологии
Питером Коффи можно связаться
по адресу: peter_coffee@ziffdavis.com